Иван Джуха,
Ассоциация греческих общественных
объединений России

Греки в лагерях республики Коми в 1930-1950 гг.

Греческая операция НКВД, проведенная в рамках Большого террора, была предпоследней по счету в череде национальных операций. Ее порядковый номер – тринадцатый. Она ознаменовалась арестом свыше 20 тысяч греков и одним из самых высоких процентов приговоров по первой категории. Только в двух регионах компактного проживания греков – в Донецкой области и Краснодарском крае Российской Федерации - в период с 15 декабря 1937 года по 7 января 1938 года арестовали по 4-5 тысяч лиц греческой национальности. В Донецкой области к расстрелу приговорили 96% арестованных, в Краснодарском крае – боле 90%.

Примерно 10-15 процентов греков были приговорены к различным лагерным срокам (преимущественно к 8 и 10 летним). Большая часть из них попала в колымские лагеря (Севвостлаг, около 1500 человек) и лагеря Коми. Остальные – в уральские (Ивдельлаг, ИТЛ-100), западно-сибирские (Запсиблаг), архангельские (Онеглаг, Кулойлаг, Каргопольлаг, Яхринлаг), Вятлаг, казахстанские (Карлаг, АЛЖИР), восточно-сибирские лагеря (Норильлаг, Тайшет, Краслаг) и др.

Через Воркутлаг (по данным архива г. Воркуты) в общей сложности в разные годы прошло 283 грека. В процессе сбора материала удалось обнаружить еще более 20 греков, не значащихся в этом списке. Можно предположить, что общая численность греков в лагерях Коми составляла 400-450 человек.

Сравнение греческих контингентов двух гулаговских монстров – Воркутлага (Ухтпечлага) и Севвостлага позволяет выделить некоторые особенности лагерей Коми.

Во-первых, в отличие от колымских лагерей, пополнявшихся греками главным образом в 1938 году, больше половины «ухтпечлагских» греков оказались в лагерях после начала войны (с 1944 года).

Таблица 1.

Формирование греческого контингента Воркутлага

Объяснение этому напрашивается такое: в 1938 году, когда были осуждены 90% всех арестованных по политическим мотивам греков, лагеря Коми для них не «предназначались». Греков направляли главным образом на Колыму.

Численный скачок греков в лагерях Коми в середине 1940 гг. стал следствием нового этапа репрессий против греков. 1942 г. и 1944 г. – годы первых двух массовых депортаций греков (из Краснодарского края (1942 г.) и Крыма (1944 г.).

Особенно много греков доставили в Воркуту в конце 1944 года. Это были те, кто пытался скрыться от крымской депортации  в июне. Осужденные военным трибуналом войск НКВД Крыма «дезертиры» попали под самые большие сроки: 15-20 лет лагерей. Такая же картина и с осужденными в 1949-1950 гг. греками Аджарии и Краснодарского края, откуда греки были депортированы в 1949 году.

Сроки относятся к третьей особенности узников-греков Воркутлага. По сравнению с Колымой, здесь очень высок процент длительных сроков (15, 20, 25 лет). (Как и на Колыме, почти половина из осужденных к отбытию наказания в Воркутлаге имели поражения в правах (преимущественно на 5 лет – 113 человек, 40%).

Четвертая особенность Воркутлага – набор статей. Если на Колыме 90 процентов греков сидели по двум пунктам 58-й УК РСФСР или Грузинской ССР (или их аналогам: 54-й УК УССР и 72-й УК Азербайджанской ССР) – п.6 (шпионаж) и п.10 (контрреволюционная деятельность), то в Воркутлаге гораздо выше была доля осужденных по пп. 1а и 1б  (измена Родине). Конечно, это также объясняется ситуацией, когда в районах боевых действий первый пункт имел наибольшее «хождение» (27% против  5% на Колыме). Причем, если на Колыме категорию «изменников Родины» составляли освобожденные из плена бывшие советские солдаты, то в Воркуте таковыми считались те, кто в годы войны оказался на оккупированной территории. Кроме того, колымских «изменников» в девяти случаях из десяти приговаривали к 6 годам спецпоселения, а воркутинские получали полновесные 10, 15, 20, а с 1947 года - 25 лет ИТЛ.

Специфика военного времени наиболее явственно отразилась в наборе осуждающих органов, что наглядно видно из таблицы 2.

Таблица 2.

Осуждающие органы

  В-пятых, среди узников Воркутлага слишком велико число осужденных по различного рода указам. Что тоже вписывается в логику военного времени. (По указу от 19.04.1943 г. – 56 чел. (20%), по указу от 26.11.1948 г. – 31 (11%)).

Шестая особенность Воркутлага заключается в высокой доле заключенных-гречанок (13 % против 2% на Колыме). По этому показателю гречанки Воркутлага уступали только Карлагу и, возможно еще, Тайшетлагу.

Сложно говорить о смертности заключенных-греков в Воркутлаге, поскольку почти четверть их не досидели свои сроки, а были переведены в другие лагеря.

Судьба воркутинских узников отражена в таблице 3.

Таблица 3

Судьба греков – узников Воркутлага

Как и на Колыме, в Воркутлаге сравнительно невысок процент расстрелянных греков – осужденных уже в самом лагере. (По данным архива г. Воркуты - всего один расстрелянный. Среди обнаруженных автором узников Воркутлага (помимо воркутинского архивного списка), имеется еще один, кого расстреляли в Воркуте (А. Варелас).

География «расселения» греков по Ухтпечлагу мало чем отличается от «расселения» в нем других этнических групп. Греки сидели практически во всех лаготделениях, включая и такие экзотические, как 2-е (радиевое, в поселке Водном) и в 4-е (сельскохозяйственное). Однако, больше всего их находилось в Воркутлаге - на шахтах и строительстве.

Важнейший источник, позволяющий представить условия жизни и работы заключенных - свидетельства бывших узников.

Как известно, главная задача, поставленная перед Ухтпечлагом в первой половине 1930-х гг. состояла в геологическом изучении Ухтинского региона и окрестностей Воркуты. Среди многочисленных участников первых экспедиций оказался и вчерашний студент Ленинградского горного института грек Христофор Папаценко. Без пяти минут дипломированный специалист он попал на один из самых отдаленных участков – остров Вайгач. Х. Папаценко оставил после себя очень интересные воспоминания о пребывании на Вайгаче.

Десятки греков работали на прокладке железной дороги от станции Коноша на Воркуту. Павел Иванович Кердемелиди, умерший два года назад в возрасте 96 лет в Афинах, и несколько лет проведший в системе Севжелдорлага, рассказывал: «В 1939 году собрали нас 25 тысяч человек. Нас заставили прокладывать железную дорогу, а на одной из пустынных равнин сказали: «Останетесь здесь». Среди леса, без дома, без ничего, в снегу… Поэтому за шесть месяцев из 25 тысяч нас осталось лишь 600. На работы ходили в строю: по четыре в ряд, а вокруг стояли солдаты с ружьями и собаками. Шаг вправо или шаг влево – они стреляли без предупреждения».^[1]

Статистика П. Кердемелиди хорошо коррелирует с данными других исследователей. 

В другом источнике обнаруживаем: в 1938 году из более 30 тысяч заключённых (силами которых было построено 20,2 км пути) к началу прибытия новых этапов в Абези осталось 3900 человек. Судьба остальных 26 тыс. человек остаётся неизвестной.^[2] А.Солженицын приводит похожие соотношения по Печорлагу: «Осенью 1941 года Печорлаг (железнодорожный) имел списочный состав – 50 тысяч, весной 1942 – 10 тысяч. За это время никуда не отправлялось ни одного этапа, - куда же ушли сорок тысяч?»^[3]

Бывая в районах Печоры, Инты, Воркуты, мне не раз доводилось слышать рассказ-поговорку, что здесь под каждой шпалой лежит заключенный. (Г.Куприянов пишет о двух трупах под одной шпалой^[4] ).

В крымском селе Чернополье, жил Иван Пантелеевич Зеков, проведший десять лет в лагерях Коми, в том числе в Севжелдорлаге. Односельчане интересовались у него: «А, правда, что каждая шпала – это труп? И. Зеков отвечал: «Неправда. Есть шпалы, под которыми и двадцать человек лежат. Зимой, в конце каждой смены на таежных опушках появлялись стаи песцов. Они стояли и ждали. Звери знали, что после ухода смены останутся мертвые. Песцы никогда не ошибались. На следующий день спецбригаде нечего было убирать. Трупов не было. Взору спецбригады представали только ошметки одежды и обглоданные крупные кости».^[5]

Еще она большая категория заключенных Ухтпечлага была задействована на лесоповале. Его подразделение – Локчимлаг, многие исследователи считают пострашнее железнодорожных лагерей. По данным Н. Морозова в Локчимлаге в 1938 году умерло 4003 заключенных.^[6] (Любопытно, что некоторое время  начальником лагеря в эти годы был грек Н. Василькиоти. В Коми еще один грек служил лагерным начальником. С июля 1948 года третий (женский) ОЛП Устьвымлага возглавлял грек, лейтенант Алдунов. Судьба последнего неизвестна, а Н. Василькиоти, после закрытия убыточного Локчимского ИТЛ расстреляли).

История ГУЛАГа свидетельствует, что заключенные, попавшие в лагеря в 1938-1939 году, не воспринимались как экономическая категория. Нечеловеческие условия жизни и работы делали смертность в 1938-1942 гг. самой высокой за все годы существования ГУЛАГа. Расчет устроителей ГУЛАГа и большого террора был прост: вместо умерших в лагеря доставляли партии новых заключенных. Среди колымских узников, например, было немало мужчин старше 60 лет, которые проработали на золотом прииске (если, конечно, выживали на этапе) не больше двух-трех недель. Анализ выявляет, что в Воркутлаг крайне редко направляли мужчин старше 50 лет. Самому великовозрастному греку было 69 лет (на Колыме – 79 лет, а заключенных, чей возраст превышал пятидесятилетний рубеж, было намного больше).

Еще один важный источник о лагерной жизни – письма греков из лагерей.

В семье грека из Донецкой области Дмитрия Спиридоновича Скударя сохранилось девять писем из Заполярья..

В 1946 году, вскоре после возвращения с фронта, Д. Скударь был арестован и осужден за контрреволюционную деятельность на 10 лет лагерей. (В греческую операцию, в 1937 году, был арестован и расстрелян отец Д. Скударя, Спиридон).

Работал Д. Скударь на строительстве железной дороги № 501 Салехард – Игарка в районе станции Чум. В характеристике Д. Скударя, подписанной в мае 1953 г. начальником работ 6-го отделения инженер-капитаном Синевым, говорится: «За достигнутые успехи в деле выполнения плана строительно-монтажных работ тов. Скударь Д. С. неоднократно премировался и отмечен грамотой отделения. За перевыполнение плана за апрель 1953 года, участок, которым руководил тов. Скударь Д. С., заняло первое место по отделению, за что присуждено переходящее Красное Знамя руководства, партбюро и постройкома отделения».

Д. Скударь освобожден досрочно в 1953 году. Умер в 1960 году в Донецкой области.

Бакинца Фому Николаевича Тифтикиди арестовали в декабре 1937 г., отправили в Ухтпечлаг. В 1942 году вся семья Тифтикиди была депортирована из Баку в Северный Казахстан. Родственники получили единственное письмо Ф. Тифтикиди.

Тифтикиди Ф. Н. – Тифтикиди Д. Н.

30 сентября 1940 г.
г. Ухта Коми АССР

Многоуважаемая жена Деспиния, а также уважаемые дети Александр и Николай! Первым долгом сообщаю, что я жив, здоров, чего желаю вам от души. Ваше письмо получил 29 августа, но я не мог ответить вам лишь потому, что как в первом письме написал, что пока у нас постоянного места нет. Теперь мы остановились на зимовку на 3 месяца, может и больше. Теперь свободно можно писать письма и получить ответ.

Дорогая жена, обо мне не беспокойся, я живу хорошо, имея такое поведение и специальность. Дорогая жена, хочу поздравить Вас, что 26 сего месяца во время собрания рабочих у ворот зоны, где нашим плановикам был прочитан приказ следующего содержания: «За добросовестную работу, за доброкачественный хлеб, завпекарней Тифтикиди включен в списки досрочного освобождения.

Дорогая жена, я в первом письме писал, что работаю по своей специальности и в то же время работаю сам мастером и завпекарней. В тот же день воспитатель вызвал меня и дал 20 рублей премированных.

Со дня этого приказа я чувствую, как будто дома нахожусь, и с тех пор я больше и больше стараюсь выпекать лучшего хлеба, что по соседним колониям славится мой хлеб. Дорогая жена, как получишь письмо, сообщите скорее о ваше здоровье, как живете и как дети, где работают, а также, если можно, одну посылку. Пара теплого белья, 4-5 пар теплых носков. Здесь холодно, выпал маленький снег, а кушать - по вашему вкусу, что хотите, пошлите. Не забудьте чесноку.

С тем до свидания. Жду ответа.

Мой адрес: Коми АССР, почтовое отделение «Ухта», почтовой ящик 219.

Авто (…) новый, колона № 6.

Завпекарней Тифтикиди Ф. Н.^[7]

Дальнейшая судьба Ф. Тифтикиди неизвестна.

На сегодняшний день живы два узника лагерей Коми, осужденных по 58 статье УК РСФСР. Это Панайотиди Григорий Панайотович, Димитриади Игнат Элефтерович. Первому 96 лет и живет он в городе Георгиевске Ставропольского края, второму - жителю Геленджика – 95 лет.

Их воспоминания будут опубликованы в специальном сборнике, который продолжит серию книг в рамках проекта «Греческий мартиролог».